1843− Мерлин, − принц предупреждающе посмотрел на своего, все еще ошарашенного слугу. − Ты. Никому. Ничего. Не скажешь. − Артур намеренно выделял каждое слово своим охрипшим от волнения голосом. Мерлин заметил эту перемену, в голову стали лезть непозволительные для слуги мысли. Оказывается, тем, кто больше всех боялся, был не кто иной, как его господин. Но оно и понятно, магия в Камелоте была запрещена; отец Артура был ослеплен ненавистью к колдовству настолько, что, без сомнений, мог бросить в темницу даже собственного сына, и не выпускать его оттуда, пока тот не излечится от этой чудовищной «болезни». В то, что Утер сможет казнить Артура, Мерлину слабо верилось. Заметив на себе пронизывающий взгляд принца, Мерлин криво улыбнулся. − Да, конечно, сир, я ничего не скажу, − поспешно сообщил он наигранно успокаивающим тоном. Заметив, как мгновенно принц расслабил напряженные плечи, как смягчился во взгляде и уже собирался что-то сказать, Мерлин тут же опередил его, − Но… при одном условии. − По лицу Артура прошлась заметная тень, голубые глаза принца заметно потемнели и, буквально через долю секунды, сверкнули золотом. Мерлин завороженно смотрел на это зрелище, не в силах оторвать своего взгляда от взгляда Артура. Мерлин чувствовал, как предательски подрагивают кончики собственных пальцев на руках, как какая-то неведомая сила, какая-то незнакомая энергия исходит от его принца, как в жилах от этого чувства начинает кипеть кровь, как потеет спина, и становится душно от этого странного, проникающего в каждую клетку тела, пылающего жара. От Артура веяло какой-то невероятной опасностью, решительностью во взгляде и мощью, пропитывающей буквально все его и без того сильное, натренированное, закаленное в боях тело. Казалось бы, в таких ситуациях любой нормальный человек должен ощутить испуг, Мерлин же стоял на своем месте, как прикованный, не в состоянии пошевелиться и чувствуя лишь, как бешено колотится и словно обволакивается чем-то теплым его сердце, в котором зарождалась и ликовала пьянящая и заманивающая в сладостную бездну нега. − …нужно? − Строгий голос словно отрезвил юношу, вызволяя из какого-то тянущего, одурманивающего омута. Мерлин попятился назад, но тут же столкнулся спиной с холодной поверхностью каменной стены. Это окончательно привело парня в чувство. Вот Артур, стоящий перед ним с явно вопрошающим выражением лица, а вот он сам, крепко стоящий на ногах в одном из темных коридоров Камелота. Понимая, что от него дожидаются ответа, он, как можно серьезней, спросил: − Ч-что? − И улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Принц явно был недоволен. − Ты глухой? − Задал риторический вопрос Артур и тут же продолжил более насупленно, − повторяю в последний раз. Что тебе от меня нужно? − Было видно, что у Артура заканчивается терпение. Мерлин потихоньку начал осознавать, что с него требуется, и вот на его лице уже заиграла наидовольнейшая ухмылка. Артур помрачнел, что-то прикидывая в своей голове, и вновь пригвоздил взглядом к стенке своего несносного слугу. У последнего почему-то покраснели кончики весьма выразительных ушей. Было видно, что он придумал что-то настолько выходящее за рамки, что даже не может произнести этого вслух. Но Артур был готов на все, лишь бы ни единая душа не узнала его тайны. − Говори же. Я вижу, что ты что-то придумал, − прошипел принц, понимая, что скоро потеряет остатки самообладания. Слуга встрепенулся. − Эмм… − Мерлин немного замялся, нервно переводя взгляд из стороны в сторону и теребя руками свои волосы. Внезапно его взгляд остановился на наследнике престола. Он оценивающе рассматривал принца с головы до ног пару секунд, и, словно что-то для себя решив, двинулся вперед, почти полностью сократив дистанцию между ними, − Я хотел бы разделить ложе с Его Высочеством, − произнес он бархатным тоном, прильнув к Артуру вплотную и нагло улыбаясь. Потеряв остатки стыда и совести, он переместил свои руки на ягодицы Артура, отчего тот заметно вздрогнул и уже собирался оттолкнуть от себя заборзевшегося слугу, но вовремя себя остановил. − Это все, чего ты хочешь? − Стараясь сохранять хладнокровие в голосе, спросил Артур. Сердце его то билось с бешеной скоростью, то замирало в ожидании чего-то. Он облизнулся, чувствуя жар в собственном паху, и попытался отстраниться от столь разгоряченного слуги. Он впервые видел Мерлина таким возбужденным. Жаркий пыл, блеск в глазах, руки на его бедрах, обескураживающая улыбка. Желание. Сильное желание исходило от Мерлина. Настолько сильное, что передавалось самому Артуру. Именно так он мог бы объяснить свою неожиданную реакцию на такой напор со стороны слуги. Мерлин на попытку отстраниться среагировал рефлекторно, крепко вцепившись в Артура и не позволяя тому сдвинуться с места хоть на миллиметр. − Все, чего я хочу? О нееет. − Довольно протянул темноволосый юноша, уже зная, чего потребует в следующую секунду. − Я не просто хочу разделить с тобой ложе. Я хочу разделять его с тобой каждую ночь. Я хочу всего тебя, Артур. − Мерлин словно позабыл, что перед ним сейчас будущий король, мужественный воин и, ко всему прочему, могущественный маг. В последнем нельзя было сомневаться, если вспомнить, как принц одолел невероятных размеров магическое существо, шепча какие-то слова на одному Артуру понятном языке, после которых чудовище загорелось ярким пламенем и через доли секунд куда-то испарилось, будто его никогда и не было. Именно так Мерлин узнал о магии своего господина. И именно это повлекло за собой такие последствия. − Я хочу, чтобы ты стал моим любовником, Артур. − Закончил свою главную мысль Мерлин и, не дав Артуру и малейшей возможности ответить, накрыл его рот своими губами, затягивая в поцелуй. Артуру словно вскружило голову, и, не до конца осознавая свои действия, он пустился в эту разительную авантюру, приоткрывая рот и позволяя Мерлину, его слуге, проникать языком внутрь, позволяя этому темноволосому пройдохе со смешно оттопыренными ушами, жарко целовать его до исступления. Внезапно Мерлин прекратил поцелуй, отстранившись, на что Артур разочарованно выдохнул, едва снова не потянувшись за желанными губами, но тут же остановил себя и непонимающе посмотрел на своего слугу. У того были припухшие раскрасневшиеся губы, блестящие глаза и рваное дыхание. Было видно, что он с трудом сдерживается. Артур облизнулся, невольно засмотревшись на то, каким же красивым был сейчас его слуга. Мерлин, заметив это, самодовольно улыбнулся. − Ты не мог бы перенести нас отсюда? − Начал заговорщическим тоном он, и тут же не поленился объяснить, − я, в общем-то, не имею ничего против, но не уверен, что тебе понравится, если кто-то из слуг заметит нас. − Мерлин нарочито медленно провел указательным пальцем линию от подбородка до паха Артура, чем вызвал сдавленный вздох. − Хочу еще раз увидеть, как ты колдуешь, мой несравненный маг, − воодушевленно закончил он, приникая к Артуру всем телом. − Мерлин, тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот? Непроходимый идиот… − зашептал Артур, чувствуя, как теряет голову от любого прикосновения Мерлина и, уткнувшись носом в темноволосую макушку, крепко обнял юношу, а затем произнес короткое заклинание. Спустя миг они оказались в покоях Артура. Ни колеблясь ни секунды, Мерлин уверенно проследовал к постели своего господина и начал раздеваться. У Артура засосало под ложечкой. Как его слуга может быть таким спокойным? − Иди ко мне, − обратился Мерлин к Артуру, словно прочитав мысли того. − Не бойся, Артур, у всех бывает первый раз. − Тут Артур вспыхнул и гневно посмотрел на слугу. Откуда этот ублюдок знает? Щеки горели, и он словно прирос к полу, чувствуя, как стыдится собственной невинности. Мерлин откровенно заржал, уж до того смешно сейчас выглядел его принц, но тут же остановился, заметив, что это, наоборот, только все усугубляет. − З-замолкни, − прорычал Артур, глядя на Мерлина в крайнем возбуждении, − с чего ты взял, что я девственник? − Маг решительно подошел к постели и стал снимать с себя рубашку. Уже в следующее мгновение он потянулся к завязкам на брюках, но те упорно не слушались, а пальцы все больше подрагивали. Мерлин, который все это время зачарованно наблюдал за принцем, внезапно оказался рядом. − Позвольте я, сир, − он протянул пальцы к завязкам и ловко справился с ними, стягивая с Артура остатки одежд. Сам Мерлин уже давно успел раздеться до конца. Заметив, с какой жаждой принц разглядывает его тело, он почувствовал еще больший прилив похоти и толкнул Артура на кровать, подминая его под себя. Тело Артура, такое открытое и желанное, сейчас дрожало от возбуждения, мышцы были напряжены. Мерлин наклонился, ловя губы Артура, тот с готовностью ответил на поцелуй, который вскоре был разорван. Артур почувствовал, как горячие влажные губы касаются его шеи, и это ощущение показалось ему настолько восхитительным, что он намеренно приподнял подбородок, полностью открывая пространство для поцелуев. Мерлин, заметив, как Артуру нравятся его манипуляции, стал покрывать шею жаркими поцелуями и, напоследок облизав кадык, спустился ниже, продолжая целовать и покусывать ключицы мага. Артур, не отдавая себе в том отчета, стал тереться об него бедрами, отчего их возбужденные члены соприкасались. Это было настолько осязаемо, что оба юноши застонали в голос. Мерлина дико влекло это сильное, с твердыми мышцами, тело, которое сейчас содрогалось под ним. Укусив Артура за сосок и вызвав тем громкий вскрик, Мерлин уже стал изнемогать от желания. Когда он развел колени Артура, тот не сопротивлялся, но сильнее напрягся, задержав дыхание. Мерлин погладил его возбужденную плоть, и Артур закусил губу, готовый в любой момент кончить.
Продолжение Т9-28− Расслабься, Артур, − Мерлин просяще посмотрел на принца, − Просто расслабься, тогда будет не больно, − тон юноши был ласковым. Принц решил довериться ему и откинулся на подушку, зажмурив глаза. Он услышал какое-то шуршание, Мерлин что-то добывал из ящика. Этим чем-то оказалось оружейное масло, которым Мерлин тщательно смазывал свои пальцы. Ничего другого под рукой не было, поэтому выбирать не приходилось. У Артура почти получилось расслабиться, но внезапно он почувствовал, как скользкие пальцы Мерлина прошлись между его ягодиц. От столь интимного ощущения Артура пробила дрожь, и он вцепился в покрывало. − Не волнуйся, − послышался приглушенный голос его слуги. Через пару мгновений Мерлин проник внутрь Артура одним пальцем, не торопясь, давая тому привыкнуть. Ощутив внутри что-то чужеродное, Артур вскинулся, но не издал не звука, только громче задышал. Боли не было, но и приятного тоже было мало. Мерлин задвигал в нем пальцем, а другой рукой накрыл член Артура, вызывая тем дрожь во всем его теле. Противоречивые ощущения смешались, и Артур толком не понимал, чего хочет. Тогда Мерлин проник в отверстие вторым пальцем. Артур скрипнул зубами, в этот раз было по-настоящему больно. Хорошо умея справляться с болью, Артур, сам не зная, зачем это делает, стал насаживаться на пальцы Мерлина, кусая свои губы и постанывая. Мерлин участил движения рукой вдоль члена Артура и потянулся за поцелуем. Он твердо решил довести его до оргазма. Чувствуя, насколько тело принца стало податливо, он начал откровенно трахать Артура пальцами, прокручивая их внутри. Маг забился на простынях, когда почувствовал, что Мерлин стал с каждым разом задевать какую-то точку внутри него. Это приносило неописуемое чувство, по телу расходились сладкие судороги. Артур постанывал и извивался, с рвением поддаваясь навстречу пальцам. Уже через пару мгновений он выгнулся всем телом и с громким стоном излился в руку Мерлина. Дыхание Артура еще долго выравнивалось, он лежал, не двигаясь, пытаясь прийти в себя. Мышцы ослабли, его очень клонило в сон. Мерлин уже устроился под боком и улыбался, целуя принца за ухом. Артур повернулся к нему лицом. − Прости, − сказал он, слабо улыбнувшись. − За что? − Мерлин вскинул на него непонимающий взор, на его губах по-прежнему играла сияющая улыбка. − Ну… Ты не кончил. − Потупив взгляд, ответил Артур. − Ты в этом так уверен? − Почти рассмеялся Мерлин. − Ты что, кончил? − Артур с изумлением посмотрел на своего слугу. Тот сразу же кивнул. − Но как? Я же… − Кажется, я могу кончить лишь от твоих стонов, − на полном серьезе перебил его Мерлин и тут же продолжил, − но завтра ты только этим не отделаешься, − многообещающим тоном заключил он. − Завтра? О мой бог… − изрек Артур, но не сумел справиться с собственной улыбкой. Вскоре он уснул, по-хозяйски обнимая Мерлина. В тот, бесспорно прекрасный момент, он еще не знал, как больно Мерлин пихается локтями по ночам. Но это уже другая история.
1099 За что люблю дорогу, так это за свободу, которая та дает.
Никто и никогда не видел… Вспыхнули золотом глаза, тень промелькнула между деревьями. Расчертила тьму красными бликами машина. Никто и никогда не слышал… Мягкий шум работающего мотора, шины трутся о дорожное покрытие. Тишина. Нет ветра, не слышен хруст веток под ногами ночного охотника. Не слышно дыхания последнего. Никто и никогда не расскажет… Сидящий в машине парень подпевает о счастье и благополучии очередному хиту из радиоэфира, глухо ухнул филин, предупреждая, и замолк, испугавшись своей храбрости.
Свет фар скользит по темному асфальту, отражаясь от белых полос, самыми кончиками поглаживает серую от пыли траву, резкими всполохами, бьющими по глазам, выхватывает белые геометрические фигуры дорожных знаков. Пусто на дороге, не видно красного света впереди идущих машин, не мигает завлекательно очередной мотель или заправка, не отражаются в зеркалах белые огни догоняющих машин… Пусто, даже пустынно. Прекрасно, можно не думать о внезапном перехожем, не пугаться сделать не в меру резкий поворот или что еще подобное, когда на трассе не только ты. Тихо и безопасно, как только может быть в полуночный час на трассе, связывающий неспящий мегаполис и близкий, но далекий поселок для состоятельных горожан. Достаточно близкий, чтобы успеть с утра на работу на собственном авто, и достаточно далекий, чтобы считать себя живущим в экологически приятном месте. Глубокое и чистое озеро, не однотипные, но неуловимо похожие домики с красными крышами, приглушенно желтые общественные дороги и шуршащие гравием свои, собственные, частные. Артур выключил успевшее надоесть радио, и, чтобы не оставаться один на один с пустотой, теперь уже страшной, затягивающей, включил один из дисков с классической музыкой. Фортепиано, прекрасно. О, даже со скрипкой, просто замечательно.
Одинокая машина в этот час. Странный человек, беспечный и одинокий. Одинокий не потому, что не имеет друзей, а потому, что закрыл свое сердце и не страдает от этого. Обыватель. Богатый и удачливый, но обыватель. Вкусная кровь, полная полезных витаминов, без наркотиков и никотина. Может, с привкусом дорогого вина из запасов подземелий времен французских Людвигов. Привлечь его внимание легко. Достаточно стать на дороге под знаком, устало прислонившись к последнему. Заметит издалека, внезапно остановится и без вопросов откроет переднюю дверь. На улице тепло, конец августа. Нет ветра и воздух наполнен ароматами трав. Очень близко к поселку без названия для богатых и экологически… Не важно, главное, что кто-то, решившись сохранить часть не изуродованной планеты, решил превратить его в такое достойное место. Да, люди там достойные. Не такие тупые и ограниченные как идеальная американская семья, а такие тихие и правильные, каких мало с времен Мери Поппинс.
- Привет, к поселку? - Да, - и мальчишка, лопоухий, темноволосый, худой, откинулся на кресло и закрыл глаза. Что он делал на трассе в такое время один – лишний вопрос. Захочет – расскажет. Нет – невелика потеря. Да, невелика. Может… Он не красив как модели с обложки глянцевых изданий, ярким веером рассыпавшихся на маленьком журнальном столике в его приемной. Зато в нем нечто, куда более ценное. Харизма, обаяние. Не то магнетическое притяжение, которым славятся самцы, условно прозванные львами, кобелями и бабниками, а другое. Легкое, как шельф дорогих цветочных духов. Приятное, как щекотка от крыльев бабочки. И уютное, как урчание любимого персидского кота. Какие люди не завоевывают мир одним взмахом ресниц, а проникают под кожу, основательно и надолго. Они не однодневники, не звездочки, украшающие современный музыкальный Олимп, а те далекие, прекрасно недоступные звезды, что светят безлунными ночами с глубинно синего небосвода, заманивают своим светом глупых романтиков-идеалистов, нашептывают им сказки для очередного шедевра.
Светловолос, высок, широк в плечах. Могуч, как борец чистой, рыцарской, силы. Не медведь, но и не ласка. Лев, потрясающий гривой. Спокойный и в чем-то флегматичный, пока не посягнуть на его интересы. Не легковерный, но и не тугодум. Достаточно быстрый, не лань, о, нет. Да и зачем его огромная скорость жертвы, когда в нем есть сила и сноровка хищника? Приятный ужин. Хороший и светлый. Не наивный, не циник. Чтобы описать его одних «не» мало, нужно что-то неизмеримо больше. Таких слов еще не придумали люди, поэтому они пишут фуги и пьесы, стихи и фельетоны, но не романы. Возможно, короткие истории. Назвать его королем? Пожалуй, можно. Справедливым королем, не сказочно идеальным, но и не беспринципно глупым и мизерным, а тем… Вот, сразу просится на язык слово «идеал». Это жизненный король, понятный народу, любимый им. Он политик? Надеюсь, что нет. Иначе мой ужин будет испорчен. До поселка всего ничего, уже видны огни охранной будки. Пригласишь?..
- Кухня налево, ванна направо, спальни наверху, - разуваясь, вешая пальто. Не глядя в темные синие глаза, на вишневые губы, мирно лопоухие уши. Хочу. Спокойно, нежно, тихо, и, что странно, в своей, не в его, кровати. Хриплое дыхание на щеке, лунный свет кубиками на полу, незаженный ночник. - Чай? – голос тихий, напевный, приятный.
Сидеть на кухне с ним, с его ужином, поглощать зеленый чай с ромашкой, кушать явно домашнее печенье с ароматом кофе и понимать, что отпустить его, взять на одну только ночь будет самой большой глупостью. Свет выключен, горит только луна за окном, не скрытая легкими прозрачными занавесками. - Иди ко мне, - а сам иду к нему. Хочу. Нежно и страстно, тихо и болезненно долго, считать капельки пота на лбу, убирать светлую челку, видеть его глаза. Давно я так не хотел человека. Его кровь, его жизнь, да, хотел, хочу и буду хотеть. Но самого человека, его дыхание на своей щеке, биение его сердца, его сердце, не так, чтобы сжать в руках, а чтобы билось рядом, долго, до восхода. Не первого, а… Мечты… Они ведь могут сбываться, погружать в легкое бессознательное счастье и спокойный уют? Об этом говорил учитель? - Твой партнер, дорогой… Его можно искать долго, проворонить по глупости, но только рядом с ним… Рядом с ним хищник засыпает, не боясь предательства. Его можно легко отпустить, потерять среди сотен похожих, но вот здесь, где у людей бьется пичужкой сердце, хранится память, даже если ночь была одна. Особенно, когда она была одна.
Рассвет – время, когда наглое солнце распугивает тьму, когда она, ворча, но, насытившись, уходит… Время, когда правда любит всплывать с покорно поднятыми руками. Предрассветные сумерки, серые, унылые, холодное, даже в самую жаркую пору. Золотые глаза, клыки, спрятанные за полными вишневыми губами, хищник в облике домашней кошки. - Бывай, - поцелуй на прощание. Кто примет его, вампира и парня, когда в доме уже поселилась женщина, любимая женщина? А он… Он не будет снова применять свою магию, уводить в туман этого (смешок) льва. Ему не нужна подделка, а настоящий никогда не скажет… - Надолго? - Возможно. - Проснусь, чтоб ты был. Хмыкнуть и хлопнуть дверью. Тонкий слух улавливает шелест простыней, уютное сопение в подушку и приказ, кинутый вдогонку: - И горячий кофе.
А кровь у него вкусная, особенная. Прав был учитель. После нее не хочется смотреть ни на какую другую. Любовь? Нет, желание насладиться великолепным блюдом.
1533- Гаюс, как он? – Артур толкает тяжелую дубовую дверь и замирает на пороге. В комнатах абсолютный бардак, книги разбросаны вперемешку с пергаментами, фарфоровыми пестиками и флаконами. В середине этого хаоса стоит Ланселот, угрюмо поглаживая пальцами поросший легкой щетиной подбородок.
- Что… что здесь происходит? – выпаливает Артур, сбиваясь с дыхания. Ланселот переводит на него мутный взгляд замеnно покрасневших глаз. От него явственно разит вином - теперь Артур чувствует это, - на высоком лбу выступила испарина. - Какого дьявола? - Артур не знает, что и думать. Ланселот никогда прежде не позволял себе… И потом... - Где Мерлин?
Артур бросается к двери, ведущей в каморку слуги, по ходу наткнувшись на опрокинутый подсвечник, и чертыхается сквозь зубы. В груди бушующей волной нарастает гнев.
Еще полчаса назад он обменивался ленивыми выпадами с сэром Ивейном и с понимающей ухмылкой поглядывал на медлительные движения разморенных полуденным зноем рыцарей. Казалось, рыцари не отрабатывали удары, а исполняли ритуальный танец, но эта всеобщая расслабленность была только на руку принцу, давая ему время немного поразмыслить. И было над чем.
Отец с каждым днем все больше сдавал в здоровье, и Артуру фактически приходилось исполнять роль короля на государственной арене. Ответственность за каждое новое решение давила тем больше, чем меньше его собственных убеждений стояло за ними. Все делать с оглядкой на мнение отца, пытаясь смотреть на мир его глазами, было неимоверно тяжело, и морально Артур чувствовал себя совершенно опустошенным. Из-за этого в голову лезли совершенно посторонние и нелепые мысли, как, например, давно ли у Мерлина тени усталости под глазами, и почему одежда настолько свободно болтается на острых плечах. Мерлин и раньше не выглядел упитанным, но все же никогда прежде не вызывал у Артура такого неудержимого желания силком затащить его на кухню и хорошенько покормить. А после, в уединении кухни, коснуться кончиками пальцев выступающих скул, зарыться в растрепанные волосы, притянуть к себе…
Артур усиленно гнал крамольные мысли, но ничего не мог с собой поделать. Все чаще во снах он жадно вскидывал бедра навстречу узкой ладони с худыми длинными пальцами и захлебывался рыком неудовлетворенного желания, когда эти самые пальцы дразняще скользили по его члену неровными мучительными движениями. Артур просыпался прежде, чем успевал кончить, всякий раз кусая губы от досады и чувства вины. Мерлин ни разу не давал повода думать, будто он заинтересован в Артуре как в мужчине, и, в конце концов, это же был Мерлин. Принц простоне мог воспользоваться властью и приказать ему лечь под себя, как не мог и взять его силой у стены первого попавшегося коридора, жестко принудив брать глубоко в такой болтливый и до одури желанный рот.
Было что-то мазохистское в том, чтобы задерживать Мерлина в своих комнатах до поздней ночи. Загружать мелкими ничего не значащими делами, при этом изнывая от желания прикоснуться, но так и не сметь. А после, когда за слугой тихо закрывалась дверь, без сил раскидываться на кровати и, лаская высвобожденный из штанов ноющий член, представлять, будто Мерлин, возвращающийся сейчас в свою комнату, измучен не капризами принца, а его ласками.
Поэтому, когда ему донесли, что Мерлин потерял сознание прямо посреди коридора - словно гребаная девчонка! - Артур тут же прекратил спарринг и, коротко извинившись перед рыцарем, поспешил в комнаты лекаря. И вот он тут, но увиденное настолько выходит за рамки привычного, что просто не укладывается в голове, не говоря вообще о случившимся.
Подсвечник, преграждающий путь в комнату Мерлина, Артур отбрасывает в сторону мыском сапога, но мгновение спустя на предплечье жестко смыкаются пальцы Ланселота, разворачивая принца к себе, лицом к лицу. Рыцарь смотрит тяжелым взглядом и медленно, слишком медленно, расслабляет хватку, отпуская руку. Артур в ярости, но Ланселот полон такого тантрического спокойствия, что тот не может подобрать слов. Единственные мысли, что крутятся у него в голове, слишком похожи на уже озвученное "какого дьявола" и "где Мерлин", а принц не любит повторять дважды. Полагать, что Ланс не просто сошел с ума, но еще и оглох в придачу, как-то чересчур даже для Артура. Поэтому он хмурит брови, вкладывая в это движение все свое недовольство, и вопросительно кивает в сторону задней комнаты:
- Мерлин там?
Ланселот молчит, крепко сжав губы. Артур видит, как раздуваются его ноздри и бешено бьется синяя жилка на смуглой от загара шее. Артур помнит, какова она на вкус, и точно знает, что от сильной хватки на коже предплечья останутся синяки - это знание все только осложняет. Когда-то принц был очарован длинноволосым парнем – крепким, сильным, загорелым, с честным и открытым взглядом. Его доблесть, душевное благородство, его умение видеть в людях лучшее - все это пробуждало самое темное, что было в Артуре. Никогда прежде он не чувствовал столь сильного желания подчинить, присвоить, испачкать то, что сияло так ярко, что на его фоне собственные достоинства блекли. Тогда принц все же настоял на своем и Ланселот подчинился его желаниям. Следуя за Артуром в его покои, рыцарь не проронил ни слова, но, расстегивая рубаху, смотрел с такой тоской и укоризной, словно журил глупое, неразумное дитя. Артур злился до темных пятен перед глазами и брал его зло и жестко, как одержимый, после чего, напившись до чертиков, сорвал досаду на ни в чем не повинном Мерлине.
Потом всплыл обман Ланселота, и желание втоптать в грязь как-то сошло на нет. Оба держались друг с другом подчеркнуто вежливо, но глубоко внутри Артур корил себя за недостойное поведения, хотя, как повиниться - не знал. Ланселот оставался одним из самых достойных людей, с которыми Артура сводила судьба, а, учитывая последние события, казался даже более человечным, не таким пугающе идеальным, как раньше. Но подорвать чужое доверие оказалось во много крат проще, чем заслужить его снова. Артур же не привык обманывать себя: Ланселот по-прежнему был предан идеалам рыцарства и короне, но Артуру в его большем сердце места больше не было.
Сейчас же комната едва буквально звенит от напряженного молчания, и Артур подозревает, что сходит с ума. Должно быть, аномальная жара последних дней сделала свое дело... Хочется вспылить, стукнуть Ланса кулаком в грудь, закричать, в конце-то концов, но тут Ланселот, наконец, произносит хриплым голосом:
- Да. Все еще без сознания.
Артур чувствует, как внутри все скручивается в тугой узел от страха и недомолвок, но Ланселот предупреждает его порыв кинуться в комнату Мерлина, и ловко преграждает ему путь.
- Гаюс сказал, ему нужен отдых. Никаких посетителей.
Артур оторопело всматривается в смуглое бесстрастное лицо, и его руки сами собой сжимаются в кулаки.
- Для принца нет закрытых дверей в его королевстве, - буквально выплевывает он, заводясь еще больше, и, оттолкнув Ланселота плечом, шагает к двери. Хриплый смешок позади словно бьет под дых, а от следующих за ним слов темнеет перед глазами.
- Ни закрытых дверей, ни чужих постелей, не так ли, сэр?
Артура разворачивает на сто восемьдесят градусов, но Ланселот словно не видит, в каком тот состоянии, и тихо продолжает:
- Он всего лишь мальчишка, сир. Оставьте его в покое. Вы видели, на кого он похож? Кожа да кости. Когда он в последний раз ел? Когда нормально спал? – Ланселот встречается с принцем глазами. - Ты измучил его поручениями, в которых нет ни малейшей надобности. Я знаю, сейчас… Я не должен говорить об этом, едва ли это мое дело, но сейчас для всех нелегкое время. Для тебя... – он встряхивает головой, одергивая сам себя, и поправляется: - Для вас – особенно. Мы все понимаем. Я – понимаю. И все же…
Артур прижимается спиной к двери и, откинув голову на деревянную поверхность, прикрывает глаза. Надо бы наказать наглеца за дерзость… Нет, надо объяснить, что Артур просто сходит с ума. Что Мерлин… Что Мерлин не игрушка. Скорее, необходимость – да, именно необходимость. Неизбежность. Что Артур сам бы рад… Да не может. Что Артур не хочет ему зла. Что он и Лансу зла не хотел. Надо сказать все это, но как разлепить пересохшие губы, как выдавить из себя хоть слово под пристальным взглядом карих и уже совершенно трезвых глаз?
Артур никогда не был трусом, но сейчас он лишь жалкое подобие самого себя, и отчаянье парализует. Он чувствует, что сам разрушает все то хорошее, что есть в его жизни: вначале Ланса, теперь - Мерлина. Быть может, случившееся с Морганой и отцом тоже дело его рук? Кто знает… Артур уже ни в чем не уверен.
Тут из-за двери раздается слабый стон, и Артур вскидывается, распахивая глаза. Торопливо нащупывает пальцами ручку двери, но снова замирает от пришедшей в голову мысли, досадливо морщится и встречается взглядом с Ланселотом. Тот молчит – тот все время молчит, как же удобно! – однако в этом молчании столько слов, столько чувства, что Артур не смеет толкнуть расшатавшуюся дверь плечом и оставить безмолвного рыцаря позади.
Нет.
Возможно, потом. Если Мерлин сам позовет его. Если Артур почувствует, что он нужен. Если он сможет заслужить свое собственное прощение…
Сейчас же принц лишь с усилием сглатывает и, опустив глаза, отступает в сторону.
Должно быть, Артур выглядит сейчас идиотом – да он и есть самый настоящий идиот! – но, проходя мимо него, Ланселот останавливается на мгновение и легонько сжимает пальцами напряженное плечо принца:
- Спасибо, - и в его голосе столько тепла, столько искренней благодарности, что Артур тонет в них, буквально захлебывается ими, только сейчас до конца понимая, как сильно нуждался хоть в чьем-то одобрении. И пускай это еще не прощение, пускай. Наступит день – он заслужит и его. Быть может, тогда он будет достоин войти в эту комнату - не пряча глаз, не стыдясь ни своего желания, ни сладкого безумия, охватывающего его при малейшем взгляде на верткого слугу.
Артур знает: лишь в его силах сделать так, чтобы этот день настал как можно скорее.
Когда напали разбойники, у Мерлина не было времени среагировать. В одну минуту он шёл по лесу, беззаботно болтая с Гавейном, а уже в другую какой-то маньяк с воем нёсся прямо на него, готовый пронзить его мечом насквозь. Не успел Гавейн обнажить клинок, как Мерлин завопил, глаза его полыхнули золотом, и мужчина отлетел, ударившись спиной о дерево. Очевидно, решив, что добыча того не стоит, он, очухавшись, тут же рванул прочь. Остальные бандиты, прятавшиеся в кустах, похоже, пришли к тому же мнению и скрылись среди деревьев.
Оставив Мерлина и Гавейна в неловкой тишине.
– Мерлин, – медленно сказал рыцарь, – ты только что колдовал.
– Нет-нет, вовсе нет, – пискнул маг. Его язык прилип к нёбу, и желудок завернулся в тугой узел. – Я не колдовал. Колдовство запрещено законом.
– Да, и ты только что его использовал, – по лицу Гавейна расползлась улыбка. – Это было самое впечатляющее зрелище в моей жизни, Мерлин. Потрясающе!
– Правда?.. – переспросил Мерлин. Это была не совсем та реакция, которую он ожидал. Он скорее был готов к чему-то вроде «Прости, друг мой, но мне придётся тебя прикончить» и к последующему взмаху меча и болезненной смерти.
– Это просто изумительно, чёрт побери! Ты видел, как они бежали? – Гавейн захохотал. Затем вытер глаза и сказал: – Правда, у меня есть к тебе пара вопросов. Не возражаешь?
О, как он пожалеет о своих словах в последующие дни. Честное слово. Всю неделю Мерлин будет размышлять, не придумать ли ему заклинание для возвращения в прошлое и любой ценой пресечь первый заданный вопрос. Но в данный момент Мерлин ничего этого не знал, а потому нервно улыбнулся, чувствуя предвкушение и робость оттого, что ему предстоит разговор о магии с кем-то новым, и сказал:
– Конечно. Спрашивай что угодно.
Так всё и началось. И продолжалось днями. И днями. И днями, и днями, и днями…
– У тебя есть книга заклинаний?
– Да.
– Можно на неё посмотреть?
– Полагаю, да.
– А кто ещё знает?
– М-м, Ланселот, Гаюс, моя мама… ты. Думаю, всё. Ну, в смысле, из значимых.
– Ты варил зелья?
– М-м, да.
– А ты можешь передвигать магией что-нибудь другое, помимо жадных до поживы бандюг?
– Да.
– А ты можешь исчезнуть в одном месте и появиться в другом?
– Теоретически, да, я думаю.
И так весь обратный путь до Камелота.
(День второй)
– Ты когда-нибудь вызывал дождь?
– Да.
– А снег?
– Да.
– Ты можешь летать?
– Никогда не пробовал.
– А было такое, что кто-нибудь падал с отвесной скалы, и ты превращал его в птицу, чтобы он мог взлететь и не разбиться?
– …Нет.
– А ты сам когда-нибудь падал с отвесной скалы и превращался в птицу, чтобы взлететь и не разбиться?
– Я же только что сказал, что никогда не пробовал летать…
– Ты когда-нибудь дрался в поединке с другим волшебником?
– Вообще-то, даже с несколькими.
– Ты победил?
Мерлин хлопнул себя по лбу. В первый раз, но отнюдь не в последний.
(День четвёртый)
– Ланселот говорит, у тебя есть меч, способный убивать мертвецов, – сообщил Гавейн, материализовавшись рядом. – И что он был сделан из драконьего пламени.
– Ланселот слишком много болтает, – проворчал Мерлин.
– Ну? – упёрся Гавейн. – Так есть?
– Вроде того, – ответил маг. – Всё слегка запутанно.
– Так распутай. Я хочу его подержать.
– Ты не можешь, – возразил Мерлин. – Он застрял в камне. Его никто не вытащит.
– Вовсе нет. Ланселот видел, как ты взрывал им тех мерзких бессмертных солдат. Если я скажу «пожалуйста», ты мне позволишь?
– Нет, – у Мерлина уже начинала болеть голова. – Он не всегда был в камне. Я воткнул его туда после битвы.
– Зачем?
– Чтобы сберечь.
– А где он был до этого? Или ты сотворил его специально для победы над армией бессмертных?
– Он лежал на дне озера.
– Почему?
– Я его туда бросил.
– Зачем?
– И опять же – чтобы сберечь.
Гавейн фыркнул.
– Самая глупая вещь, которую я слышал. Чтобы сберечь, ты зашвырнул меч в озеро, где любой мог пройти мимо, увидеть его в воде и забрать себе? А как насчёт ржавчины?
Мерлин слегка забеспокоился.
– Не говори так. Тогда это казалось разумным.
– Ладно, как угодно, – отмахнулся Гавейн. – Так, теоретически, ты мог бы пойти, достать его и принести сюда, чтобы я мог им воспользоваться?
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что только Артур может вытащить его из камня. И только Артур может его использовать.
– Почему?
– Он король былого и грядущего.
– Что это вообще значит? – захныкал Гавейн, а потом сказал: – И почему Артуру всегда достаётся всё веселье?
– Потому что жизнь дерьмо, а потом мы умираем.
– Но Мерлин, я тоже хочу взорвать зомби!
– Отлично, – Мерлин поднял корзину с выстиранным бельём для Артура, – тогда пойди найди меч, потом дракона, заставь его дохнуть на клинок пламенем и сходи с ума, сколько угодно. Ах да, и постарайся не испепелиться в процессе. Желаю удачи.
Мерлин снова хлопнул себя по лбу и зашагал прочь. Он задумался, если превратить Гавейна в жабу – не говорящую по-английски, желательно, – сколько времени понадобится остальным, чтобы заметить его отсутствие. И стоило ли это того. Однако в уме он уже начал репетировать, как будет широко распахивать глаза, невинно моргать и отвечать: «Гавейн? Нет, я его уже давно не видел».
(День седьмой)
Гавейн сел на пол рядом с Мерлином.
– Сколько раз это грозило непосредственно тебе? – спросил он, поколебавшись.
– Несколько.
– Ясно.
Ещё пара минут тишины, а затем рыцарь сказал:
– Не хочешь спуститься со мной в таверну и пить, пока глаза не начнут разъезжаться, а небеса падать?
Мерлин пожал плечами и позволил другу утянуть себя в нижний город. Он не пил, но нелепым выходкам Гавейна удалось в достаточной мере отвлечь его от запаха обугленной плоти и криков в ушах.
(День девятый)
Мерлин с Гавейном были в конюшнях. Лошади переступали копытами и тихо ржали. Мерлин чистил щёткой сбрую артурова скакуна, а Гавейн прислонился спиной к стене и жевал колосок. Вокруг царила благословенная тишина: Мерлин уже начал надеяться, что у друга наконец-то, наконец-то закончились вопросы. После стольких дней чародей был ближе как никогда к превращению кое-кого в жабу. Но Гавейн, разумеется, никогда не выносил долгого молчания.
– Я знаю, что ты спасал жизнь Артуру, – сказал он внезапно; Мерлин вздрогнул от неожиданности. – А мою жизнь ты когда-нибудь спасал?
– Да.
– Когда?
– Замок Джарла. Пожар.
– О-о, – сказал Гавейн. – О, теперь мне всё ясно. Знаешь, я постоянно раздумывал, что же там произошло. А ещё когда-нибудь?
– Не знаю, – ответил Мерлин. – Ничего не приходит в голову. Но думаю, были и другие разы.
Мерлин замер, прервавшись, и поднял на него глаза. Гавейн смотрел на него серьёзно, тем самым «ты мой единственный настоящий друг» взглядом.
– Пожалуйста, – ответил Мерлин.
Гавейн кивнул.
Снова воцарилась тишина.
(День десятый)
– Насчёт того меча, – начал Гавейн, поравнявшись с Мерлином. – Как…
– Я же сказал тебе, только Артур может достать его, – прошипел Мерлин сквозь стиснутые зубы.
– Нет, я не это собирался спросить, – Гавейн принял вполне натуральный оскорбленный вид. – Я хотел узнать, откуда ты его взял.
– Ну, – сказал маг, почёсывая ухо, – я взял меч у отца Гвен, а пламя – у дракона.
– Как именно, – медленно произнёс Гавейн, – тебе удалось заставить дракона закалить твой меч, чтобы он мог убивать нежить?
– Я, э-э, я поговорил с ним, и он мне предложил.
– Я думал, только повелители драконов могут с ними разговаривать.
– Эмм…
– Ты повелитель драконов?
– …Да.
– Это самая потрясающая вещь, которую я слышал! – воскликнул Гавейн, но через секунду опомнился: – А разве не тот некий Балинор был последним повелителем?
– Не совсем. Силы повелителя драконов передаются от отца к сыну. После с-смерти.
– О, – сказал Гавейн и легонько похлопал Мерлина по плечу. – Мне жаль, старина.
– Да, – ответил тот. – Да, мне тоже.
– Постой, – вспомнил рыцарь. – Так Её Высочество принцесса в самом деле убила дракона?
– …
– Мерлин! Ах ты хитрый лис, это ведь ты убил дракона, да?
– …
– Ты не убивал его. Артур не убивал его. Дракон не мёртв.
– Вообще-то нет.
– Тогда где он?
– Ну, примерно в трёх днях полёта отсюда, – быстро ответил Мерлин. – Но я взял с него обещание никогда не нападать снова. Иначе я его убью.
Гавейн уставился на него. Мерлин уставился в ответ. Затем рыцарь взмахнул волосами и сказал:
– Ты вроде говорил, что никогда не летал? Тогда откуда тебе знать, сколько ему дней полёта отсюда?
– Я не умею летать, – ответил Мерлин. – Но я был верхом на драконе. Он умеет.
– Мерлин, – сказал Гавейн. – Когда я вырасту, я хочу стать тобой.
– Что? – спросил Мерлин, которому не нравилось, как Гавейн на него глядел.
– Ты когда-нибудь использовал магию, чтобы… – и тут Гавейн задал один из самых пошлых, самых непристойных вопросов, которые Мерлин когда-либо слышал.
Как только слова начали срываться с языка рыцаря, мозг Мерлина тут же постарался вытеснить их из сознания. Когда Гавейн закончил, Мерлин просто встал и вышел. В самом деле, сказать ему после такого было нечего.
– Ты даже не ответишь? – крикнул вслед Гавейн.
Мерлин не ответил. Он был слишком занят вытеснением.
(День четырнадцатый)
– Ты когда-нибудь встречал других людей, владеющих магией, которые не были злыми?
– Да.
– Сколько?
– Множество. Я не считал.
– А ты кого-нибудь ещё взрывал? Помимо той бессмертной армии?
– Да.
– Кого?
– Её звали Нимуэ.
– Ты имеешь в виду ту могущественную колдунью Нимуэ?
– Да.
– Почему ты её взорвал?
– Она пыталась убить мою мать. А потом Гаюса.
– Почему?
– Потому что я обменял свою жизнь на жизнь Артура, а затем всё пошло наперекосяк.
– Ты когда-нибудь видел единорога?
– Да.
– Катался на нём, как на драконе?
– Нет.
– А ты не мог бы устроить так, чтобы я мог покататься на единороге?
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что, Гавейн, ты должен быть невинен, чтобы оседлать единорога. А ты… это ты.
– Туше, друг мой, туше.
(День восемнадцатый)
– Мерлин! – позвал Гавейн. – Один вопрос.
– Нет! – рявкнул Мерлин, резко оборачиваясь. – Нет, я никогда не использовал магию, чтобы получить бесплатный эль. Нет, я никогда не проклинал никого, чтобы у них волосы выпали. Да, я изменял колдовством свою внешность, но не для того, чтобы забираться девушкам под юбки. Да, да, нет, да, потому что, сорок две, зелёное, старый, новый, колбаса, нет, нет, да! Это ответ на твой вопрос? Ответ?
– Уау, – промолвил Гавейн. – Ты слегка напряжён, да? Я просто хотел узнать, не видел ли ты Персиваля. Необязательно так злиться.
931 - Борр! Борр! Негодный мальчишка! Борр, где же ты, ну, Ваше Высочество! - раздалось с другой стороны двери. – Сир? – Нэнси опасливо просунула голову в темную комнату, прислушалась и, тяжело вздохнув, крикнула кому-то через плечо: - Его здесь нет! Потом послышался скрип закрывающейся двери, женские голоса о чем-то горячо заспорили, и до Мерлина донеслись звуки удаляющихся шагов. Он покачал головой и укоризненно посмотрел на мальчика, тихо хихикающего в маленькую ладошку. - Ваш отец будет недоволен Вашим поведением, - строго произнес маг, и мальчик совсем по-артуровски закатил глаза. - Брось! Скажу, что был с тобой. Он тебе все разрешает, - отмахнулся маленький негодяй и со смехом откинулся на мягкие подушки. Мерлин попытался придать лицу суровое выражение, но губы предательски дрогнули, и он поспешил скрыть улыбку за преувеличенной строгостью: - Боюсь, что похищение юного наследника… Мальчишка фыркнул, и его глазенки нагло блеснули в темноте. - Так уж и похищение! Мне стало скучно, а ты меня развлекал. Точка. Отец сам так говорит маме, когда та не может его найти. Мерлин закашлялся и, густо покраснев, выдавил: - Правда? Так и говорит? - А то! – мальчишка повернулся на бок и, подперев щеку рукой, вперил взгляд прямо в своего наставника. – Так и говорит: «Я был с Мерлином. - А Ее Величество? – тихо спросил маг. - Аааа… - неопределенно махнул рукой Борр. – Она женщина. Что она может сказать? Король ни перед кем не в ответе, - авторитетно закончил он, словно обрубил, и тут же резко подался вперед так, что Мерлин почувствовал на щеке его неровное дыхание: - Ну? Сделай что-нибудь, – потом выпятил губу и капризно добавил: - Это приказ! Мерлин невесело усмехнулся и прикрыл глаза. - Хочешь бабочку? Или, может, песенку? - Нет! – детский кулачок весьма ощутимо впечатался ему в плечо, а потом кровать снова прогнулась, и юный наследник одним ловким движением уселся на мага верхом. Мерлин возмущенно вскрикнул и, распахнув глаза, встретил ответное пламя таких родных, таких до боли знакомых глаз. – Я не маленький! Не какая-нибудь девчонка! Покажи мне настоящую магию! Как в бою! Гавейн рассказывал… - Гавейну следует поменьше трепаться, - проворчал Мерлин и попытался скинуть с себя упрямца, но тот лишь покрепче обхватил ногами его тощие ребра, для верности уперевшись руками еще и в плечи. - Он говорил, ты можешь двигать скалы и вызывать ураганы. Что ты однажды осушил целую реку, а еще… - Ладно, ладно, - Мерлин поднял руки в примирительном жесте и улыбнулся этой истинно пендрагоновской горячности. Борр – упрямый, напористый, нетерпеливый – порой до дрожи в коленках напоминал Артура – такого, каким его Мерлин никогда не знал, но каким с легкостью мог представить. Крепко сложенный, светловолосый – мальчишка ничего не взял от матери, и Мерлин соврал бы, если бы сказал, что не чувствует тайного удовлетворения по этому поводу. Артур часто упрекал своего первого мага, что тот излишне потакает своенравному мальчишке, но Мерлин ничего не мог с собой поделать: маленький Борр вил из него веревки, нисколько не смущаясь ни сурового тона, ни надуманных угроз. – Хорошо. Если Ваше Высочество будет вести себя достойно, - мальчик хотел было возразить, но Мерлин взглядом заставил того замолчать на полуслове, - если Вы покажете себя завтра истинным сэром, будете вежливы с юной Беатриссой, - на лице Борра появилось кислое выражение, - и покажете, что Вы знаете свой урок на отлично, тогда… - Мерлин закусил губу и испытующе посмотрел на мальчика. Тот тут же с готовностью закивал: - Хорошо, хорошо. Я буду паинькой. И? - Тогда я попрошу Его Величество отпустить Вас после обеда со мной в лес. Юный наследник некоторое время молчал, обдумывая это предложение, а потом ткнул мага пальцем в грудь: - И ты покажешь мне настоящее волшебство? Настоящее?! Без обмана? - Даю Вам свое слово, сир – улыбнулся Мерлин. Борр удовлетворенно кивнул и вертким ужом соскользнул на кровать. - Я буду таким хорошим, что тебе самому станет противно. И ты сдержишь свое слово, - протянул он самодовольно и кинул в сторону Мерлина хитрый взгляд. – А пока… - он широко зевнул и, завозившись на кровати, устроился поудобнее. – Расскажи мне какую-нибудь историю. Про то, как отец сражался с армией бессмертных, а ты…
***
Артур всегда знал, где искать сына, даже когда отчаявшиеся и перепуганные вусмерть служанки уверяли его, что обшарили весь замок снизу до верха. Знал, потому что и сам приходил в эту комнату в левом крыле Южной башни – приходил, по сути, за самим собой. Здесь ему не надо было быть Великим Королем, здесь от него не ждали свершений, здесь не надо было казаться лучше или умнее – здесь он просто был. Любимый. Желанный. В любое время дня и ночи. Всегда.
Артур не мог объяснить, как так случилось, но в этой комнате, в этой постели, рядом с этим мужчиной, сам Артур был удивительно к месту. Казалось, сама его душа стремится сюда, и где бы Артур ни находился, он не мог избавиться от чувства острой тоски, если рядом не было Мерлина. Быть может, все дело в магии, в желании обладать тем, что было ему не подвластно – кто знает, возможно, и Утера так же тянуло к неизведанному, вот только он обжегся раз, да и не встретилось ему на пути такого вот Мерлина… Ему же, Артуру, просто повезло. Впрочем, какое теперь это имело значение? Артур осторожно прикрыл за собою дубовую дверь и подошел к кровати. Деревянная половица скрипнула под его ногой, и он замер на мгновение, после чего, аккуратно перешагнул через предательское местечко и, подойдя к широкой кровати, раздвинул полог. Золото волос юного принца мешалось с черными всполохами волос первого мага, и, наверное, Артур никогда не видел картины прекраснее. Весь мир за пределами этой кровати мог пойти в тартарары, потому что сердце короля, поделенное пополам между двумя самыми дорогими ему людьми, щемило от нежности. Артур скорее умер бы, чем признался в этом. И все же это было так.
По заявке Finkay. Четвертая часть драконьей эпопеи.) - Псс. Мерлин… - позвал Артур, нетерпеливо тряхнув слугу за плечо, - Мерлин, просыпайся. После третьего тычка юноша вскинулся на своей узкой кровати и поглядел на Артура совершенно ошалевшими со сна глазами. Лунный свет, падающий из окошка, скупо освещал его крохотную комнатку, и юный маг едва узнал своего господина в ночном полумраке. - Артур? – хрипло выдохнул Мерлин, таращась на него, будто на привидение. Его высочество довольно усмехнулся, его позабавило удивление Мерлина. Действительно, не всякий может похвастаться тем, что его комнату ночью посетил наследный принц. В том смысле, что обычно бывает наоборот. И Артуру вдруг захотелось, чтобы Мерлин оценил оказанную ему честь… Но тот, как обычно всё испортил. - У нас что-то стряслось? – Мерлин потер заспанное лицо ладонями и резко сел на кровати, спуская босые ноги на пол. – Пожар, наводнение или Маргаритка снова что-то натворила? Артур невольно скривился. Ну вот, опять… Принц еще и слова сказать не успел, а Мерлин уже свел разговор к дракону. - Ещё идеи?.. – сухо поинтересовался Артур, глядя, как его слуга торопливо шарит ладонью по полу в поисках рубахи. Нечто похожее, скорее напоминавшее забытую половую тряпку, наблюдалось в шаге от Артура, так что он поддел искомое носком сапога и пнул в сторону Мерлина, дабы ускорить процесс одевания. - Это ты мне скажи, - юноша благодарно кивнул и, встряхнув пойманную рубашку, принялся натягивать на себя, - зачем-то же я понадобился тебе посреди ночи… - А может у меня для тебя есть сюрприз, - бросил Артур, к своему удивлению раздражаясь всё больше… Юноша пропихнул голову в ворот рубахи, одернул ее и заинтересованно уставился на своего господина. - Сюрприииз? – протянул Мерлин, склонив голову на бок. В глазах заплясали смешливые огоньки, - Артур, это точно ты? - Так, заткнись, одевайся и пошли, - распорядился принц, направляясь к двери. У него не было никакого желания становиться объектом насмешек.
Они быстро шли по темным коридорам спящего замка, и постепенно недовольство принца сменялось предвкушением. Он живо представлял себе лицо Мерлина, когда тот увидит, что он для него приготовил. Найдя дверь в нужную комнату, Артур деловито отпер её одним из ключей, что висели в связке у него на поясе, и, скользнув внутрь, жестом велел Мерлину следовать за ним. Тот послушался. Войдя внутрь, огляделся. В комнате не было ничего, кроме стоящей на полу, накрытой платком большущей корзины. В ней кто-то возился, скребся и вздыхал. Артур уверенно подошел к корзинке, и ироничным кивком пригласил Мерлина сделать то же самое. Юноша медленно приблизился. Судя по настороженности, сквозившей в его движениях, Мерлин уже заподозрил неладное и начал сомневаться, что «сюрприз» ему понравиться. Не позволяя слуге опомниться, Артур широким жестом фокусника приподнял платок, давая Мерлину возможность заглянуть внутрь корзины. Что тот машинально и сделал. Из корзины на Эмриса таращилась пара золотистых глаз. Спустя секунду их обладатель восторженно пискнул «Мама!» и, одним прыжком перемахнув через плетёный бортик, плюхнулся на руки Мерлину, предсказуемо повалив того на пол. - Мама! Мама! – крошка-дракончик с удивительным для новорожденного энтузиазмом прыгал на распластанном на каменных плитах Мерлине и увлеченно его облизывал. Малыш как две капли был похож на Маргаритку, но, похоже, значительно превосходил её темпераментом. Совершенно оглушённый и ошарашенный Мерлин, наконец, оправился от первого шока и завопил. -Ааааааааа!!! Облокотившись на корзинку Артур, удовлетворенно вздохнул, губы расползлись в мечтательной улыбке. - Эти звуки – как музыка для моих ушей! - Артур! Это подло! – возмущённо вертел головой Мерлин, пытаясь увернуться от юркого драконьего языка. - Зато справедливо, – назидательно воздел вверх палец его высочество Артур Камелотский, - ты же знаешь, я за высшую справедливость! Дракончик меж тем замер, вдруг сообразив, что в комнате помимо Мерлина находится кто-то еще. Круглые глазенки уставились на Артура и вдруг зажглись уже знакомым принцу неземным восторгом. - Мама!!! – воскликнул дракончик и рванул в его сторону. Принц и опомниться не успел, как оказался повержен. Теперь уже он барахтался на полу, придавленный чужим немаленьким весом и сражался за свободу и жизнь без слюней на лице. Видимо, облизывание было характерной привычкой всех маленьких драконов без исключения. - Мерлин! Что это, черт возьми, значит?! – задыхаясь, беспомощно выкрикнул принц. Он с трудом повернул голову на бок, силясь разглядеть в полутьме силуэт Мерлина. Тот подпер голову ладонью, вытер рукавом мокрое лицо и лукаво улыбнулся. - Ну, никто же не говорил, что у дракона не может быть двух мамочек, - весело произнес Мерлин, от души потешаясь над этой ситуацией. Артур шокировано уставился на Мерлина. Он же смеется! Смеется над ним! - Что?! - Артур, ты никогда не слышал поговорку про «Не рой другому яму?..» - сквозь сдавленный хохот пробормотал Мерлин. Ответить принц не успел. Обзор заслонила улыбающаяся драконья морда. - Мама! -НЕЕЕЕТ!!! Принц резко сел на постели и обвел комнату безумным взглядом. Стены и мебель его спальни терялись в полутьме. Стояла успокаивающая тишина, в которой не было слышно ничего, кроме грохота сердца Артура и его же частого дыхания. И никаких драконов и Мерлинов… Со стоном облегчения принц рухнул обратно на постель. Стер со лба холодный, липкий пот… Сон! Ты это был просто сон? Кошмар… В прямом и переносном смысле. «До чего я докатился?» - уныло подумал Артур, - «Даже во сне никуда не деться от драконов». На самом деле, раньше он даже представить не мог, как много мороки может быть с тем, чтобы выходить и вырастить другое живое существо. Также он успел возненавидеть появившуюся в последнее время у короля Утера присказку «Теперь ты знаешь, что такое быть отцом». Когда тот впервые произнес эту фразу, да еще и в присутствии Мерлина, их обоих – и Артура и его слугу – затрясло: Мерлина от хохота, а Артура – от негодования. Впрочем, увидев, как Эмрис ржёт, Артур вспылил еще больше. Утащил своего слугу в коридор и с размаху впечатал в стенку, потребовав «пояснить», над чем это он смеётся. Мерлин был так опьянен весельем, что даже не заметил откровенного бешенства Артура. - Я, кажется, только что уверовал в высшую справедливость, - всхлипнул Эмрис, не в силах остановиться. - Да ну? – угрожающе стиснул его ворот Артур, - а я-то думал, тебе просто понравилась шутка моего отца. - Шутка? – Мерлин, похоже, малость отрезвел, по достоинству оценив полыхающие в глазах принца опасные огни. - Ээээ… Да! – торопливо заверил он своего господина, - ты ж знаешь, я без ума от чувства юмора твоего папы, Артур. - То-то же, - процедил принц, выпуская его воротник.
По заявке Finkay. Вторая половина четвертой части драконьей эпопеи.)И всё же этот разговор, как заноза, засел в голове. Артур возвращался к нему снова и снова. Высшая справедливость, надо же… Теперь хотя бы понятно, откуда эта фраза взялось в его кошмаре. Видимо, Артур и все остальные подразумевали под этим понятием совершенно разные вещи. Артур вообще не мог понять, как тут можно сравнивать?.. Как отец мог сравнить своего преданного, почтительного, готового на все ради спокойствия и славы королевства, сына с этой маленькой, шкодливой, непослушной, невоспитанной, неугомонной… но такой забавной и милой… Артур покосился на стоящую в углу корзинку. Она была пуста. Маргаритка уже давно перестала в ней помещаться, а в последнее время подросла настолько, что уже не могла оставаться в покоях Артура. Все время задевала что-нибудь хвостом или крыльями, ломала… После того как дракончик едва не застрял в дверях, было решено переселить его на первый этаж замка, в более просторное помещение. И теперь без Маргаритки в комнате было слишком пусто и тихо. Оказывается, за этот год Артур совсем отвык от тишины. Отвык засыпать без того, чтобы по ночам в углу кто-то ворочался на подстилке, уютно сопел и вздыхал во сне. Без Маргаритки спальня принца вдруг сделалась слишком большой… В ней стало слишком пусто, словно бы холодно и слишком… одиноко? С каких это пор принц начал воспринимать единоличное владение своей территорией как одиночество?.. Артур вздохнул и сел на кровати. Сон не шел. Видимо, после такого кошмара заснуть вновь удастся нескоро. И потому, вместо того чтобы без толку валяться в постели, он решил занять себя чем-то полезным. Например, проверкой стражи. Небольшие встряски, без всякого сомнения, идут ей на пользу, заставляют удваивать бдительность. Покинув свою комнату, Артур шагал по коридорам замка, проверял посты, будил окриками спящих на карауле стражников. Он и сам не заметил, как ноги вынесли его на первый этаж, к тому самом залу, где устроили Маргаритку. Умельцы-зодчие соорудили внутри роскошный полукруглый вольер для всеобщей любимицы, и вскоре это место стало напоминать шумные ясли. Ребятня со всех концов замка, дети челяди и низко-родовитых придворных, собиралась днем в зале, чтобы поиграть с драконом. Вначале Артура это беспокоило, и он хотел прекратить эти визиты, но Мерлин его отговорил. «Оставь. Пусть она заведет себе друзей… Будет у ребенка нормальное детство» - сказал Мерлин. Мерлин… Принц вошел в зал и резко остановился. Худая, нескладная фигура, стоящая у входа в драконий вольер вздрогнула от звука его шагов и быстро обернулась. Мерлин! - Что ты тут делаешь? – громко и неласково поинтересовался принц. Хотя и сам знал ответ. Этот несчастный кретин и дня без своей зверушки прожить не может. Небось каждую ночь возле неё торчит. В последнее время Артур видел своего слугу настолько редко, что уже начал сомневаться: а был ли мальчик? То есть, конечно, он знал, что был. Но его постоянное отсутствие… То, что в последнее время Мерлин куда больше заботился о драконе, чем об Артуре, уже начало выводить последнего из себя. - Я? – выпалил Мерлин, неловко переступая с ноги на ногу, - ну, мне просто не спалось. И я подумал… - Что ты подумал? – прищурившись, переспросил Артур, подходя всё ближе и ближе. - Просто… решил проверить, как она тут, - Мерлин запустил пальцы в волосы, явно чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом Артура. - Ты же понимаешь… Она тут совсем одна. И, наверное, еще не привыкла к такому… Я подумал, может ей тут немного… одиноко. Мерлин чуть пожал плечами и беспомощно улыбнулся. - О! Одиноко, значит. Сколько внимания дракону… – едко произнес Артур, чувствуя, как волной накатывает злость. Улыбка сбежала с лица юного мага и ей на смену пришла растерянность. - Ээээ... Сир? - О драконе, значит, он подумал, а обо всем остальном уже забыл! – все больше распаляясь, Артур вновь двинулся вперед, подступая почти вплотную, - например, о том, как одиноко по утрам бывает моему желудку, когда кое-кто забывает про мой завтрак. - Это было всего один раз, - защищаясь, воскликнул Мерлин, - и ты сам знаешь, почему… - Конечно, знаю! Всё потому, что тупая челядь скормила твоему дракону оставшиеся после пира сладости, отчего у него случилось несварение желудка. - Если ты все понимаешь, что тогда бесишься? – нахмурившись, произнес юноша, - я не мог прийти… Я был нужен ей. - Да, знаешь, ты и мне периодически бываешь нужен, - зло произнес Артур, - в конце концов, ты Мой слуга, а не этого дурацкого дракона! Выговаривая всё это прямо в пылающие возмущением глаза юноши, Артур чувствовал себя именно тем, кем, должно быть, Мерлин его считает, то есть настоящей скотиной, но остановиться не мог. Иррациональная обида жгла все внутри каленым железом, и голос Артура гремел под сводами зала, становясь всё громче и громче. - Ты совсем распустился, Мерлин! Почему твой господин должен ходить в грязной одежде и нечищеной обуви, пока ты тут утираешь сопли своей зверушке? Ты забыл, кому ты служишь?! - Знаешь, что… - прохрипел юный маг, задыхаясь от негодования, - ты просто!.. - Ну, давай! Скажи это!.. – со злым азартом подбодрил его Артур, - опять коронованная задница? - Нет, ты хуже!.. – выдохнул Мерлин, надвигаясь на Артура, и бесцеремонно тыкая пальцем ему в грудь. - Ты самовлюбленный, эгоистичный, зацикленный только на себе, высокомерный идиот!!! Последнее слово Мерлин почти выкрикнул в лицо Артуру, затем рванулся в сторону и бросился вон из зала, словно не мог больше в нем оставаться. - А ну, стоять!!! – рявкнул ему вслед принц, но Эмрис даже не обернулся, - Мерлин!!! - Чтобы утром завтрак был у меня на столе! – проорал Артур вслед своему слуге, хотя был даже не уверен, что тот его слышит. С силой выдохнув, взвинченный до предела Артур заметался по залу, и чтобы хоть как-то дать выход собственной злости из всех сил пнул стену… Потом еще и еще… Очнулся он только когда услышал, как по каменным плитам цокают драконьи коготки. Артур пришел в себя и обернулся. За его спиной обеспокоенно замерла Маргаритка. Склонив голову на бок, она с тревогой смотрела на Артура. - А… Мы тебя разбудили… Прости… - пробормотал принц, растирая лицо ладонями. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, обессилевшим… Привалившись спиной к стене, он съехал по ней на пол. Дракончик тут же пристроился рядом, положив голову Артуру на плечо. Тот машинально обнял его за шею и погладил покатый костяной гребень на загривке. Он всё ещё не мог отдышаться после вымотавшей его вспышки гнева. Дракончик сидел рядом и сочувственно глядел на него. И вскоре Артуру сделалось совестно за свои слова. - Я тут… наговорил про тебя лишнего… Ты извини. На самом деле я так не думаю, - с трудом произнес принц, и ответом ему послужил теплый выдох в щеку. Артур прикрыл глаза и продолжил: - Не понимаю, что это было. Ты понимаешь? Дракончик кивнул, но Артур этого не заметил. - Наваждение какое-то. Я же не собирался с ним ссориться… Он с досадой покачал головой. - А всё из-за тебя… Маргаритка тут же подняла голову и возмущенно уставилась на Артура. Тот заметил этот взгляд, и вскинул ладони, будто защищаясь. - То есть, не в том смысле… На самом деле, ты ни при чем, - он вновь погладил дракончика по голове. - Конечно, ты ни при чем. Это все… этот кретин… Мерлин… С видом умудренной опытом женщины Маргаритка вздохнула, словно хотела сказать: «Это еще вопрос, кто тут больший кретин». Но у Артура был настолько раздосадованный вид, что, преисполнившись сострадания к непутёвому «родителю», Маргаритка ободряюще лизнула его в щеку. И на этот раз Артур не возражал. Ни капли. Вернувшись в свои покои, он еще долго не мог уснуть, вспоминая слова Мерлина и его гневный обвиняющий взгляд. Забыться сном удалось только на рассвете. А через несколько часов, когда солнце поднялось довольно высоко, освещая зубчатые стены и башни Камелота, дверь в комнату Артура тихонько приоткрылась, пропуская внутрь хмурого, не выспавшегося Мерлина с подносом в руках. На подносе, под чистой салфеткой лежали свежие овощи, холодная оленина и ещё теплый хлеб. Поставив поднос на стол, юный маг направился к кровати – будить Артура. Остановился возле него, глядя, как крепко тот спит. В этом Мерлин мог ему только позавидовать: сам-то он так и не сумел уснуть. Всё думал о том, что случилось ночью. По всему выходило, что Мерлин должен извиниться. Он действительно совсем забросил свои обязанности слуги, понадеявшись, что Артур найдет кого приставить чистить сапоги, латы и конюшни. Чего он никак не ожидал, так это такой вот ненормальной реакции принца. Он ведь любил Маргаритку, переживал за неё, Мерлин точно знал это. И потому не понимал, как в такой ситуации можно было оставаться настолько черствым! Этого он понять не мог. И простить тоже. Склонившись над кроватью, юный маг протянул руку, намереваясь осторожно потрясти принца за плечо, но тот вдруг заворочался, перевернулся на живот и, обняв руками подушку, тихо пробормотал во сне: - Мерлин… Эмрис замер, рука застыла в воздухе… Не веря в то, что только услышал, юноша смотрел широко распахнутыми глазами на своего принца, но тот явно спал… Выдохнув, Мерлин распрямился. Зажал рот ладонью… В голове был полный беспорядок, но одно Мерлин осознавал точно: он уже все простил. Всё и сразу. Только за то, что Артур во сне произнес его имя. Принц снова завозился на постели, его губы дрогнули, и в этом беззвучном движении юноша вновь уловил сочетание знакомых букв. «Мерлин». Это было слишком... Юный маг совершенно растерялся, вообще перестал что-либо понимать. Наклонившись ниже, Мерлин прошептал – тихо, чтобы не разбудить Артура. - Ты, и правда, идиот. Но и я, похоже, не лучше. Он отступил на несколько шагов и еще долго смотрел на спящего Артура. Любовался тем, как появляется и пропадает улыбка, так красившая его лицо. Что бы ни происходило во сне, который сейчас видел Артур, на этот раз ему снились не драконы, а кое-кто другой.
Т2-29 Артур|Мерлин. Школьная АУ, "Тронешь его хоть пальцем - будешь иметь дело со мной"
924 словаОни, наверное, дружили тысячу лет. Мерлин и Артур. Артур и Мерлин. Друзья не разлей вода, всегда и везде вместе, неразлучная парочка.
Приглашаешь в гости одного и получаешь Мерлина даром. Но, не дай бог, кто схохмит по поводу «Великого Короля Артура и Его Придворного Мага» - сразу получит от Артура по заслугам, ведь только ленивый не знает, Мерлин дает списывать другу, делает за него рефераты, носит из дома вкусную выпечку – готов сделать для него что и когда угодно, и всякому кажется, что держится рядом со «звездой колледжа» на положении слуги. Спроси кто Артура правда ли это, и несчастный, определенно, может прощаться с зубами или ровным носом, потому что Артур видит в Мерлине только друга, только друга, слышите?
Артур не помнил сам, как они впервые встретились, но родители рассказывали, их знакомство началось с детского сада, когда он зафингалил мячом нелюдимому крошке Мерлю, а тот возьми – и крепко обнял обидчика. И с того момента они стали друзьями.
В школе Артур всегда впереди, первый сдает задания, тянет руку, заводила в классе, у него у первого появляется девочка, его выбирают капитаном команды по футболу, и даже первому из сверстников предки дарят машину. Мерлин вечно позади. Он отсиживается на последних партах и постоянно пялится в окно, несловоохотлив и замкнут, хотя оценки у него лучшие, проблемы с наметившимися подружками, и координацией, из-за чего ему никогда не получить водительских прав и не участвовать в спортивных состязаниях. Они как две стороны одного и того же. Как мозаики с одинаковым сюжетом, но собранные из кусочков других цветов.
Артуру нравилось проводить время с Мерлем. Им никогда не бывало скучно в компании друг друга. Они то рубились в приставку, то валялись на заднем дворе в тени платанов и болтали ни о чем, не боясь показаться самоуверенными идиотами, то бегали, как придурки, под брызгами опрыскивателей грядок и хлестались мокрыми полотенцами. Мерлин не возражал, не запарывал Артуровы идеи на корню, даже самые глупые и опасные, благодаря чему к своим шестнадцати они оба вдоволь накурились волшебной травы, побывали в Лондоне, разбили тачку мистера Пендрэгона, за что обоим крепко влетело после, и чуть не загремели в полицию за вандализм.
Никто доподлинно не знал, почему они вообще общались.
Мерлин – тень Артура. Сопровождает, скажет любой, как верный пес, таскает ему поднос с едой и бегает по поручениям, носит чужую сумку, как оруженосец, и только что на пол не стелется перед школьным «принцем». Артур – солнце, всегда на виду, блещет, сверкает, искрится, его громкий добрый смех можно услышать на переменках, он не заморачивается по пустякам и легок в общении. Люди не понимают, что связывает двух настолько разных ребят, но до тех пор, пока Артура устраивает всё в странной дружбе, молчат.
Друга лучше Мерлина, знал Артур, не найти. И не только потому, что никогда не откажет, не пошлет, куда подальше, и посвящен во все – абсолютно и бесповоротно все – Артуровы секреты. Рядом с Мерлином не нужно изображать примерного студента или хорошего парня, идеального сына или кого бы там ни было – с ним можно расслабиться и чуточку побыть самим собой. Его можно запросто вытащить посреди ночи из дома – и тот спустится по веревке из связанных простыней – только из-за того, что Артур не сомкнул и глаза, и утянуть в кино на совсем поздние сеансы для взрослых или на озеро, чтобы промерзнуть до костей, а ботинки покрылись изморозью, да куда угодно можно утянуть, дай лишь время захватить недочитанную книжку и плеер. Мерлин много делал для Артура, и остается надеется, для Мерлина он был столь же хорошим другом.
Сегодня Артур проспал, утро выдалось на редкость солнечным для ноября, одинокие листы колыхались на ветру под шум проезжающих автомашин, а мама, как назло, еще на выходных свалила к тетке в гости. Набрав Мерлину, как хороший друг, он предупредил, чтобы его не ждали.
Кофемолка сломалась, настроение неукоснительно падало ниже отметки «приемлемо», и в довершение круга неудач тостер поджарил хлеб. Наверное, сегодня не его день, философски размышлял Артур, заводя двигатель прожаренного временем и закаленного дорогами фордика.
Тем не менее к колледжу он подъехал тютелька в тютельку, и решил было, что череда невезений оборвалась, как из подворотни донесся плач и до боли знакомый бас ублюдка Ценреда. Ослабив узел галстука и приготовившись дать отпор козлу, Артур свернул на звуки. В подворотне было прохладно и сыро, и, кажется, толпилось чересчур много народу для мирных разборок.
Малолетка утирал слезы, а его обидчик тот, которого хотел приструнить Артур, стоял тише мыши, припертый к стене Мерлином. Тихим нелюдимым отличником Мерлином, всегда с радостью выполнявшим любое поручение Артура, который сейчас ухмылялся волчьим оскалом и намертво держал за ворот хулигана. А Ценред, к слову сказать, без усилий запугивал их квартал.
Возможно, подумал Артур, у его приятелей имелась причина посущественней, чем отговорки «он хилый ботаник», чтобы не общаться с Мерлином.
- Послушай сюда, чм*рятина, тронешь его хоть пальцем - будешь иметь дело со мной, понял, п*здоголовый м*дак? – Ценред послушно закивал, как китайский болванчик, а потом увидел Артура, и его глаза стали с хорошие блюдца.
Мерлин не зря считался отличником, быстро смекнув, что за спиной твориться что-то интересненькое, развернулся, отпуская придурка на все четыре, и наткнулся взглядом на Артура и сразу просветлел:
- Ой, привет, Артур, а я тебе готовый реферат принес, а еще кексики, будешь?
Мерлин выглядел непривычно, волосы взъерошились, на щеках пламенел гневливый румянец – сам ничуть не хуже иного правонарушителя. Но, возможно, это ничего не значило.
Со временем придет осознание. Мерлин не такой, каким видел его Артур, немного не такой. Он по-прежнему продолжит тенью ходить за Артуром, делать за него домашку, таскать вкусности для друга и вестись на отчаянные авантюры, он всё так же будет избегать общества других людей, хотя теперь Артур будет замечать боязливые взгляды исподлобья, направленные на Мерлина, ненавидеть спорт и у него по-старому будет хреново с координацией. И, конечно, Мерлин продолжит оставаться лучшим Артуровым другом.
В конце концов, кое-что в этом мире должно оставаться неизменным.
Сегодня в замке царило необычное оживление. Причиной этого ажиотажа было очень важное событие - наконец-то настал черед писать портрет придворного мага, Мерлина... -Господин маг, не двигайтесь, пожалуйста… - королевский художник тщетно пытался сделать хотя бы набросок вертящегося во все стороны Мерлина. Его Величество, наблюдающий за процессом, не предпринимал никаких попыток помочь, а наоборот мешал одним своим присутствием и ехидными замечаниями: -Мерлин, эта мантия тебе очень идет. -Она мне жмет! – возмутился маг, прикидывая в уме, какое бы заклинание использовать, чтобы его лицо не казалось таким синим из-за нехватки кислорода. -Красота требует жертв. Мерлин поймал себя на мысли, что хочет наколдовать этой зад… то есть, своему королю такую же узкую мантию. Артур, словно догадавшись о его намерении, перестал улыбаться, и, сделав шаг назад, сложил руки на груди: -Только попробуй, Мерлин. Только попробуй! - с угрозой произнес король Камелота. - Легко тебе говорить! - Мне тоже пришлось просидеть долгое время с мечом и в короне. - Да-а, - саркастически протянул Мерлин, - это было очень тяжело для тебя, весь день просидеть на троне. От последующей стычки их спасло появление рыцарей и Гвиневры, заглянувших посмотреть, как идут дела. Естественно, все сразу же столпились у художника за спиной и стали сравнивать оригинал с портретом. -Ну и что это? – поинтересовался Гавейн, критически разглядывая нарисованного Мерлина. – Так нас никто бояться не будет. Посмотрите на него! (Все посмотрели на Мерлина). Слишком добрая улыбка, и уж больно он молод. Нужно его состарить. Лет так на пятьдесят. Добавить морщин, грозности и бороду. Длинную белую бороду,- уточнил он, задумчиво покивав. Остальные согласно зашумели, заглушая начавшего возмущаться Мерлина, а Ланселот добавил: - Волшебник без бороды - вообще не волшебник. Услышав эту реплику, Мерлин сначала удивленно, а потом с гневом посмотрел на него. И это сказал он, его друг! Ланселот одним из первых узнал, что Мерлин маг, и, оказывается, все это время считал, что он выглядит неподобающе для волшебника. Бороды, видите ли, не хватает! Но Ланселот лишь примирительно улыбнулся в ответ на возмущенный взгляд Мерлина. Пока художник послушно добавлял морщины, седину, бороду до пят и строгость в глазах («Хм-м, так действительно лучше», - одобрительно кивнул Артур), Мерлин решил незаметно сбежать, удостоверившись, что все были слишком заняты портретом и не обращали на его оригинал никакого внимания. Но, видимо, сегодня удача была не на его стороне. -Мерлин, тебе кто-то разрешил двигаться? Вернись обратно на постамент. -Мы еще не закончили? - обреченно спросил маг Камелота, возвращаясь на свое место. -Конечно, нет! В портрете чего-то не хватает... -Синей мантии, - подсказал Персиваль. – Как небо. И со звездами. -Чем тебе не нравится мантия? Красный - хороший цвет! - возмутился Артур.- И Мерлину идет. - И она мне жмет! - Молчи, Мерлин. - Мантия хороша, и Мерлину идет, но в ней он выглядит как все, а должен отличаться Все согласно закивали, и художник покорно исправил и мантию. Теперь она была синей и со звездами, а портрет все меньше походил на оригинал. - Хм-м, его уши… Их нужно спрятать. - Как спрятать? Зачем? Чем вам не угодили мои уши? – возмутился Мерлин. - Они, как сказать, немного больше... - Ланселот попытался быть тактичным, показывая руками размеры ушей. Гвен хихикнула, а среди рыцарей внезапно началась эпидемия кашля. - Ты лопоухий, Мерлин, это не добавляет тебе мужества и грозного вида, - хмыкнул Гавейн, и не думая сдерживать смех. А Артур, насмешливо улыбаясь, заключил: - Поэтому нужно скрыть их остроконечной шляпой. - Да, с ней я буду таким мужественным… - проворчал верховный маг Камелота, но его, конечно, никто не услышал. -Шляпа тоже должна быть синей,- снова подал голос Персваль -Чего ты заладил «синей», «синей»? -Зато смотрится. Мерлин поймал нечастный взгляд художника и сочувственно улыбнулся ему: спор грозился затянуться еще часа на два минимум. -Да что шляпа, палочки не хватает! - вдруг сказала Гвен. Спор на мгновение затих, а потом кто-то поинтересовался: - А палочка ему зачем? - Как зачем? У кого-то посох, а у Мерлина палочка, - со всей возможной серьезностью заметила Гвен. - Как-то мелко ты Мерлина оценила, - фыркнул Гавейн. И добавил, многозначительно поигрывая бровями. - Всего лишь палочка. - Ну, ему в самый раз, - пожала плечами девушка. – Посох для Мерлина великоват. - Слышал, Мерлин, ты достоин только палочки, - ухмыльнулся Артур под очередное покашливание рыцарей. - Что ж, так плохо? Гвен покраснела и попыталась как-то заступиться за друга, но ее опередил Леон: - Ему не палочка, а книга заклинаний нужна! - О, Мерлин, тебя уже и палочки лишили, - все не успокаивался Артур. - Не всем же с мечом ходить. - Это ты верно заметила, Гвен, не всем. Мерлин поглубже натянул шляпу на уши, краснея до корней волос, и тихо застонал, а спор между тем продолжался: - Ну, хватит. Заканчивайте со своими посохами и мечами, - строго сказала Гвен. Под ее взглядом рыцари притихли. - Я думаю, что Мерлину на самом деле подойдет палочка. - А вот и нет, - упрямо заявил Леон, - ему больше подойдет книга. - Палочка! - Книга! Тем более она у него есть! - А мы тут на достоверность и не претендуем! - Да прекратите вы! - вознегодовал Мерлин, которому весь этот балаган надоедал с каждой минуты все больше. - Все будут считать меня старцем в непонятной рясе, шляпе и непонятном дереве в руках! Какой страх? Это глупость! -Про книгу забыл, - напомнила Гвен. – Значит, остается палочка. Ее и нарисуем. -На кой ему палочка, если у него есть книга? - продолжал упорствовать Леон. -На кой ему книга, когда есть палочка? -Нет у него палочки! -Так, тихо! У тебя будет и палочка, и книга,- вмешался Артур, тем самым прекратив спор.- И это не глупость, Мерлин, а очень тонкий и продуманный стратегический ход. -Совсем как с королевой Гвиневрой, - раздался насмешливый голос Морганы. -Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спросила Гвен. Она даже не удивилась появлению Ля Фэй. Зато другие очень даже удивились, по крайней мере, насторожились – уж точно. Рыцари потянулись за мечами, Мерлин скинул нелепую шляпу и угрожающе захрустел костяшками пальцев, готовясь произнести какое-нибудь заклинание, Артур нахмурился, но не сделал ни одного угрожающего движения: - Моргана, что ты здесь делаешь? - немного раздраженно поинтересовался он. - Как что? Помогаю. Мой портрет, кстати, тоже написали, - не преминула сообщить Моргана. - И про Мордреда не забыли. - Рисуют портреты только приближенных короля, при чем тут ты и Мордред?! - Я, как-никак, твоя сестра... - Ты так внезапно об этом вспомнила, - проворчал Артур, впрочем, без особой злобы глядя на сестру. - А Мордред мне как сын. Правда, на картине его изобразили взрослым молодым человеком. - Очень даже красивым молодым человеком, - задумчиво произнесла Гвен. - Вот, благодаря моим советам и получился такой очаровательный портрет, - с чувством собственной важности улыбнулась Моргана. - По доброте душевной я решила зайти и помочь вам, как только узнала, что настал черед Мерлина, - и, бросив взгляд на Мерлина и его портрет, ехидно добавила.- А меня изобразили молодой и красивой.
Т9-67 Мерлин | все-все-все. Впервые пишется парадный портрет Мерлина – Верховного мага Камелота.
продолжение -А почему ее изобразили молодой и красивой? – возмутился Мерлин, невежливо тыкая в Моргану палочкой, которую ему вручил кто-то из рыцарей. - По логике вещей, раз она колдунья, ее тоже должны были изобразить какой-нибудь сумасшедшей старушкой. -Потому что я такая и есть. Прекрасная и неотразимая. -А я, значит, старый и непонятно какой? -Это твоя истинная сущность. Хотя, конечно, Артуру нравится…( Гавейн тихо фыркнул, но, поймав взгляд Артура, сделал жест, мол, молчу-молчу. Остальных более тактичных рыцарей снова поразила эпидемия кашля) Смирись, Мерлин. Потомки запомнят тебя дедушкой в мантии и с длинной белой бородой. -А тебя первой красавицей Камелота? - О, ну, что ты. Прекрасной феей. Всем приходится идти на жертвы, вон, Гвен стала белокожей и рыжей на портретах, но не жалуется же. -Грех ей жаловаться, - проворчал маг. -Тогда тебе, Мерлин, тоже не стоит жаловаться, - обиженно сказала Гвен. – Подумаешь, изобразили стариком, не велика разница. -Да не переживай ты так, Мерлин, - попытался подбодрить его Пендрагон. -Сказал тот, кто остался самим собой на портрете. -Что поделать, я прекрасен. К тому же, меня знают в лицо наши соседи, - Артур лишь пожал плечами, что, мол, ничего не поделаешь, его портрет должен повторять оригинал, а лучше, чем есть, и невозможно нарисовать. Мерлин только фыркнул, глядя на самодовольную улыбку Артура, но не стал продолжать спор. -Портрет готов, Ваше Величество, - с поклоном произнес художник. Все тут же снова обратили на него внимание, и даже Мерлин подошел посмотреть, что же получилось в итоге. - Ну... - начала Гвен. - Глаза. Глаза очень похожи. Просто один в один. - Да. Сразу видно, Мерлин. О том, что все остальное совсем не похоже, решили умолчать. Не портить же «продуманный стратегический ход». А Мерлин, наконец, вспомнил, где он видел старика на портрете. Этот волшебник как-то приезжал к ним в Камелот, для обмена опытом в магии. Старик лукаво поглядывал на них с Артуром, чем-то неуловимо напоминая Килларга, и загадочно вещал об общей судьбе. Два ученика, приехавшие вместе с ним, многозначительно переглядывались и почти с сочувствием смотрели на короля Камелота и его верховного мага. А когда они только встретились, один из них воскликнул: -И это Мерлин?! Вот же мерлиновы под...кхм. -Порой история немного искажает факты,- произнес старик. -В этом случае она их переписала,- пробормотал под нос второй. Мерлин решил не уточнять - все-таки, меньше знаешь, крепче спишь. В эту самую школу, откуда приехали гости, и было решено отослать портрет, которому для сходства с тем волшебников не доставало лишь стекл на носу и странных песочных часов на шее. - Эй, а кто-нибудь видел художника? - Художник исчез, сир. - Это все ты виновата, Моргана! - Я? Почему это? Ты меня благодарить должен, сохранила казну почти в целостности! Художника нет, платить за работу не надо. -Какая жалость, а я так надеялся,что этот мастер напишет наш групповой портрет, и уже потом ты бы могла применить свои таланты для сохранения моей казны -Да что портреты- мазьня, вот скульптуры в огне не горят и веками стоят! - внезапно сказал кто-то. -Хм, а это идея,- оживился Артур. - Мерлин, найди нам скульптора. - Конечно, сир, конечно... Уже собираю вещи,- пробормотал Мерлин себе под нос. Давно он не был в Эалдоре, самое время навестить маму.
1843
1099
1533
1623 слова
931
Слов: 2560
По заявке Finkay. Четвертая часть драконьей эпопеи.)
По заявке Finkay. Вторая половина четвертой части драконьей эпопеи.)
924 слова
~ 1500 слов
продолжение