205 сл. - Ты моя судьба. Я помню это, чтобы не случилось. Но больше так не могу. Прости. - Если от судьбы удалось уйти – значит не судьба, - Артур стоит привалившись к косяку, сложенные на груди руки сжаты в кулаки, на лице тяжело ходят желваки. Его бросают не первый раз – второй. И оба раза люди, без которых ему не жить. Не так. Это уже не жизнь. Первой была мать. И в этот раз он тоже не понимает, не знает – за что? Почему? Где он сделал не так? И как это исправить. Он даже готов извиниться – не зная за что. Готов. Но Мерлину это не нужно. Артур сомневается, чтобы тот чего-нибудь хотел. Не от него, точно. Мерлин нервно передергивает плечами, замирает на мгновение. - Значит. Значит, не судьба, – и продолжает складывать свои вещи. Уже третий раз – две рубашки и штаны - за эти пятнадцать минут. - Значит – не судьба, а мы сами. - У Мерлина тонкая, беззащитно обнаженная шея – платок он положил на дно котомки, о чем сейчас жалеет – Артуру давно полюбилась его привычка нервничая теребить цветную тряпку. - Мы сами творим свою судьбу. И я тебя не отпускаю. Навалиться, прижаться, схватить, обнять, сгрести. И жарко выдохнуть, поцеловав родное ухо: - Я сам выбираю свою судьбу. Выбираю тебя.
- Ты моя судьба. Я помню это, чтобы не случилось. Но больше так не могу. Прости.
- Если от судьбы удалось уйти – значит не судьба, - Артур стоит привалившись к косяку, сложенные на груди руки сжаты в кулаки, на лице тяжело ходят желваки. Его бросают не первый раз – второй. И оба раза люди, без которых ему не жить. Не так. Это уже не жизнь.
Первой была мать.
И в этот раз он тоже не понимает, не знает – за что? Почему? Где он сделал не так?
И как это исправить.
Он даже готов извиниться – не зная за что. Готов. Но Мерлину это не нужно. Артур сомневается, чтобы тот чего-нибудь хотел. Не от него, точно.
Мерлин нервно передергивает плечами, замирает на мгновение.
- Значит. Значит, не судьба, – и продолжает складывать свои вещи. Уже третий раз – две рубашки и штаны - за эти пятнадцать минут.
- Значит – не судьба, а мы сами. - У Мерлина тонкая, беззащитно обнаженная шея – платок он положил на дно котомки, о чем сейчас жалеет – Артуру давно полюбилась его привычка нервничая теребить цветную тряпку.
- Мы сами творим свою судьбу. И я тебя не отпускаю.
Навалиться, прижаться, схватить, обнять, сгрести. И жарко выдохнуть, поцеловав родное ухо:
- Я сам выбираю свою судьбу. Выбираю тебя.
Ой, как здорово!!
не з.
а.