Бог подарил Утеру двух прекрасных детей. И пусть Моргана совсем недавно стала считать его отцом, она всегда была ему даже ближе, чем Артур. Более чуткая, внимательная, иногда слишком впечатлительная, той глубокой подсознательной впечатлительностью, заложенной в её женской натуре от природы, которая заставляла её все поступки Утера – и плохие, и хорошие, - мерять преувеличенно строгими мерками. Она первая бросалась на короля с обвинениями, если считала его решения чрезмерно жестокими, а потом первая же раскрывала ему объятья, обливаясь слезами над собственной несправедливостью. Нелогичная, вздорная, как говорили при дворе, высокомерная гордячка Моргана, готовая поделиться последним с людьми, которые её чаще всего не понимали или втихомолку высмеивали. Она ничем не была похожа на Игрейну, подарившую Утеру его первую большую любовь, но если бы вместо Игрейны у него была Моргана – мысли пожертвовать ею на алтарь продолжения рода даже не возникало бы.
Эти мысли пугали Утера. Жизнь без сына казалась ему лишенной смысла, и не потому, что отцовство доставляло так уж много радости. Он привык жить своими заботами и своей жизнью, и ребенок занимал в ней такое же место, как другие важные, но не безусловные ценности – здоровье, власть, уверенность в завтрашнем дне. Артур был его копией, в чем то лучшей и несомненно достойной, залогом будущего процветания, а еще он был прекрасной заменой всему тому, что Утер потерял с уходом Игрейны. Жертва, принесенная во имя королевства, вернулась ему вдвойне. Артур взял от матери самые запоминающиеся мелочи – её глаза, её волосы, её безграничную самоотдачу – и давно истлевшая в своей могиле Игрейна жила в облике принца как вечно молодое и прекрасное воспоминание.
А потом Утер перестал видеть в них детей. Сначала Артура – его детство закончилось, едва начавшись. Серьезный маленький принц, он очень скоро превратился в прекрасного юного воина. Его первый настоящий поединок, когда пришлось сражаться с по-настоящему грозным противником, проверка на взрослость, – ему тогда было пятнадцать, – азарт, агрессия, жажда победы. Утер пришел поздравить сына в его палатку, не думая, что он там увидит. Все еще разгоряченный боем, переполненный эмоциями, Артур метался в узком пространстве тряпичных стен, не умея понять собственное состояние. Это была обычная реакция живого молодого тела, возбуждение, требующее разрядки, и Утер уже собирался шутливо подсказать выход, но остановился – Артур был мокрый, раскрасневшийся, дыхание срывалось, когда он начал рассказывать о своей, с таким трудом завоеванной победе, а его запах действовал на Утера как приворотное зелье. Хотелось встряхнуть мальчишку и заткнуть ему рот – рукой, чтобы помолчал хоть немного, давая возможность насладиться знакомыми воспоминаниями, назовем это воспоминаниями молодости, когда вот так же старшие товарищи помогали юному Утеру Пендрагону узнать, что хороший бой может доставить не только моральное удовлетворение. Артур наверняка кончил бы от одних прикосновений, столько в нем было запала, нерастраченной страсти, юного нетерпения, но Утер только похлопал сына по плечу, улыбнулся одобрительно, потому что в горле пересохло от постыдных мыслей и ушел, напомнив о вечернем пире.
Потом было много других боев, и Артур научился держать себя в руках, а победу принимать с чувством законного самоуважения, но отцовская гордость Утера не могла побороть поселившуюся внутри тревожную дрожь желания – стать для Артура больше, чем отцом, важнее, чем случайный партнер, о котором можно забыть к утру. Утер знал, что это неправильно, и придумывал для сына все новые и новые испытания. Стать лучшим во всем, недосягаемым, возможно тогда искушение будет более терпимым, а то и вовсе уйдет.
Когда появилась Моргана, Утер охотно принял участие в судьбе девочки, оставленной им когда-то без внимания. Родство не настолько важный фактор в государственной политике, чтобы каждого прижитого им ребенка поднимать до своего уровня. Моргана сделала это сама – без особых усилий со своей стороны, одним фактом своего существования, своей независимостью, отвагой, самостоятельностью, непримиримой честностью. Его кровь, не мог не признать Утер, ребенок, данный ему безо всяких жертв, как задаток его последующих поступков. Если они будут правильными, Моргана навсегда останется с ним, если нет – потерять её будет даже труднее, чем Артура. В какой-то момент Утер даже подумал, что Моргана послана ему как лекарство от его нынешних душевных метаний, но лишь до того момента, когда он увидел их с Артуром.
Брат с сестрой – что может быть естественнее, их близость никогда не выходила за рамки дружеской привязанности, приятельских подтруниваний и родственных насмешек. Когда Моргана склонялась, чтобы положить голову Артуру на плечо во время особенно долгих пиров, Утер не знал, кого он хочет убить больше – названную дочь или родного сына. За то, что лишили его надежды уничтожить в себе распаляющее душу темное желание обладания.
«Мои дети!» – почти с ненавистью думает Утер. – «Мое единственное и бесценное достояние». И все чаще вспоминает Игрейну, её мечтательные рассуждения о том, каким станет их сын много лет спустя, и как жаль, что им нельзя иметь еще и дочь. Как, должно быть, она смеется над ним из своего запредельного далЁка – смеется и манит к себе, и Утеру все чаще хочется поскорее встретиться с единственной женщиной, понимающей его даже лучше, чем он сам.
Гость, ого-го, дорогой автор! Жутко мне от такого Утера, жутко и страшно. Я наверное настолько привыкла к мысли, что Утер ни-ни с Морганой, потому что дочь, потому что честь, совесть и всякое такое, а тут... И Артур, и Моргана. Ох, как хорошо, что наш сериал под собой может подразумевать всякое, и фантазии фикрайтеров безграничны, но всему есть свой предел)))
Халк, добрый и пушистый, так заявка просит, чтобы он преодолевал собственные пороки так что добрый порядочный Утер здесь как бы не к месту. Хотя я тоже такого Утера не представляю, так что это был творческий опыт. Если жуткий, значит получилось. а.
-
-
14.10.2012 в 19:01784 слова
Бог подарил Утеру двух прекрасных детей. И пусть Моргана совсем недавно стала считать его отцом, она всегда была ему даже ближе, чем Артур. Более чуткая, внимательная, иногда слишком впечатлительная, той глубокой подсознательной впечатлительностью, заложенной в её женской натуре от природы, которая заставляла её все поступки Утера – и плохие, и хорошие, - мерять преувеличенно строгими мерками. Она первая бросалась на короля с обвинениями, если считала его решения чрезмерно жестокими, а потом первая же раскрывала ему объятья, обливаясь слезами над собственной несправедливостью. Нелогичная, вздорная, как говорили при дворе, высокомерная гордячка Моргана, готовая поделиться последним с людьми, которые её чаще всего не понимали или втихомолку высмеивали. Она ничем не была похожа на Игрейну, подарившую Утеру его первую большую любовь, но если бы вместо Игрейны у него была Моргана – мысли пожертвовать ею на алтарь продолжения рода даже не возникало бы.
Эти мысли пугали Утера. Жизнь без сына казалась ему лишенной смысла, и не потому, что отцовство доставляло так уж много радости. Он привык жить своими заботами и своей жизнью, и ребенок занимал в ней такое же место, как другие важные, но не безусловные ценности – здоровье, власть, уверенность в завтрашнем дне. Артур был его копией, в чем то лучшей и несомненно достойной, залогом будущего процветания, а еще он был прекрасной заменой всему тому, что Утер потерял с уходом Игрейны. Жертва, принесенная во имя королевства, вернулась ему вдвойне. Артур взял от матери самые запоминающиеся мелочи – её глаза, её волосы, её безграничную самоотдачу – и давно истлевшая в своей могиле Игрейна жила в облике принца как вечно молодое и прекрасное воспоминание.
А потом Утер перестал видеть в них детей. Сначала Артура – его детство закончилось, едва начавшись. Серьезный маленький принц, он очень скоро превратился в прекрасного юного воина. Его первый настоящий поединок, когда пришлось сражаться с по-настоящему грозным противником, проверка на взрослость, – ему тогда было пятнадцать, – азарт, агрессия, жажда победы. Утер пришел поздравить сына в его палатку, не думая, что он там увидит. Все еще разгоряченный боем, переполненный эмоциями, Артур метался в узком пространстве тряпичных стен, не умея понять собственное состояние. Это была обычная реакция живого молодого тела, возбуждение, требующее разрядки, и Утер уже собирался шутливо подсказать выход, но остановился – Артур был мокрый, раскрасневшийся, дыхание срывалось, когда он начал рассказывать о своей, с таким трудом завоеванной победе, а его запах действовал на Утера как приворотное зелье. Хотелось встряхнуть мальчишку и заткнуть ему рот – рукой, чтобы помолчал хоть немного, давая возможность насладиться знакомыми воспоминаниями, назовем это воспоминаниями молодости, когда вот так же старшие товарищи помогали юному Утеру Пендрагону узнать, что хороший бой может доставить не только моральное удовлетворение. Артур наверняка кончил бы от одних прикосновений, столько в нем было запала, нерастраченной страсти, юного нетерпения, но Утер только похлопал сына по плечу, улыбнулся одобрительно, потому что в горле пересохло от постыдных мыслей и ушел, напомнив о вечернем пире.
Потом было много других боев, и Артур научился держать себя в руках, а победу принимать с чувством законного самоуважения, но отцовская гордость Утера не могла побороть поселившуюся внутри тревожную дрожь желания – стать для Артура больше, чем отцом, важнее, чем случайный партнер, о котором можно забыть к утру. Утер знал, что это неправильно, и придумывал для сына все новые и новые испытания. Стать лучшим во всем, недосягаемым, возможно тогда искушение будет более терпимым, а то и вовсе уйдет.
Когда появилась Моргана, Утер охотно принял участие в судьбе девочки, оставленной им когда-то без внимания. Родство не настолько важный фактор в государственной политике, чтобы каждого прижитого им ребенка поднимать до своего уровня. Моргана сделала это сама – без особых усилий со своей стороны, одним фактом своего существования, своей независимостью, отвагой, самостоятельностью, непримиримой честностью. Его кровь, не мог не признать Утер, ребенок, данный ему безо всяких жертв, как задаток его последующих поступков. Если они будут правильными, Моргана навсегда останется с ним, если нет – потерять её будет даже труднее, чем Артура. В какой-то момент Утер даже подумал, что Моргана послана ему как лекарство от его нынешних душевных метаний, но лишь до того момента, когда он увидел их с Артуром.
Брат с сестрой – что может быть естественнее, их близость никогда не выходила за рамки дружеской привязанности, приятельских подтруниваний и родственных насмешек. Когда Моргана склонялась, чтобы положить голову Артуру на плечо во время особенно долгих пиров, Утер не знал, кого он хочет убить больше – названную дочь или родного сына. За то, что лишили его надежды уничтожить в себе распаляющее душу темное желание обладания.
«Мои дети!» – почти с ненавистью думает Утер. – «Мое единственное и бесценное достояние». И все чаще вспоминает Игрейну, её мечтательные рассуждения о том, каким станет их сын много лет спустя, и как жаль, что им нельзя иметь еще и дочь. Как, должно быть, она смеется над ним из своего запредельного далЁка – смеется и манит к себе, и Утеру все чаще хочется поскорее встретиться с единственной женщиной, понимающей его даже лучше, чем он сам.
-
-
15.10.2012 в 13:33Жутко мне от такого Утера, жутко и страшно. Я наверное настолько привыкла к мысли, что Утер ни-ни с Морганой, потому что дочь, потому что честь, совесть и всякое такое, а тут... И Артур, и Моргана.
Ох, как хорошо, что наш сериал под собой может подразумевать всякое, и фантазии фикрайтеров безграничны, но всему есть свой предел)))
-
-
15.10.2012 в 21:54так заявка просит, чтобы он преодолевал собственные пороки
а.